Самое большое, самое желтое

«Золотые и алые листья кружились то парами, то в одиночку и падали, обгоняя друг друга» — весело декламировал маленький ежик, на мысочках подкрадываясь к парящему в воздухе огромному кленовому листу. Словно спугнуть боится — подумал Большой, пряча добродушную улыбку в колючках усов. Маленький прыгал по дорожке, что вела от бани к дому, прыгал, задорно перескакивал с лапки на лапку, подхватывал с земли ворохи золотой листвы и щедро осыпал все вокруг, и кружился, кружился вместе с листьями, радуясь последнему теплу, Большому, Петровичу, что чаевничал в доме, рапространяя аромат малиновых ягод, радовался своему крылечку и такой искрометной осени. Ишь расплясался, разрезвился — недовольно сказал Большой все больше для порядка нежели всерьез, и в это же мгновение целая стая кленовых листьев, получив команду приземлиться на запасной аэродром, вырвавшись с шелестом из лапок Маленького, стала совершать посадку то на плечи, то на спину, а то и вовсе на нос Большому. Расшалился наш мальчик, улыбнулся Большой, прислушиваясь к удаляющемуся по тропинке со скоростью ветра хрусту сухих веток и листьев. Всего пара секунд и Маленький с самого носа до самых пяток весь усыпанный листьями скачет обратно, весело фырча и размахивая лапками, словно крыльями.

Мой, мой, самый большой, самый огромный, самый желтый — звонко кричал Маленький и кружился в вальсе, прижимая к груди свое огромное кленовое счастье. А вот и мое счастье — подумал Большой, легонько получив яблоком по носу, жаль только вот никакая идея в голову не пришла — дохрумкивал яблочко Большой.

Последние астры фиолетово глядели на солнце, согласно кивая — скоро быть холодам, Большой, выковыривая семечки, глядел на Маленького — как мало ежу для счастья надо — поймал желтую кленовую лапу и счастлив словно неожиданно с неба свалился целый килограмм яблок и ни с кем делиться не надо. Маленький, запутавшись в собственных находках, раз другой кувыркнулся по дорожке и мягко — «приежился», или нет — «приложился», совершив незапланированную стыковку с крыльцом — весело усмехнулся Большой, доедая последние семечки.

Тишина громко зазвенела в голове у Маленького всего на несколько секунд. Маленький легонько почесал ушибленный затылок, обшаривая взглядом окрестности в поисках своего самого большого, самого огромного, самого желтого сокровища и — не нашел. Огромные глаза Маленького смотрели то на мгновенно поникшие грустно-фиолетовые астры, то на отвернувшиеся клены, то на Большого и молчаливо вопрошал — как же так? Ведь он только что был у меня в лапках. Большой зашелестел своими золотыми медальками, которыми не раз за сегодняшний день наградил его Маленький, пошарил лапкой на спине и.. на, в другой раз держи покрепче — сказал Большой, снимая с колючек на спине тот самый, самый большой и самый желтый кленовый лист.

Неожиданный шелест нарушил ненадолго было установившуюся тишину. Взгляды ежей дружно скользнули за забор, на дорожку между дач, туда за живую изгородь из шиповника, где шел понурый, не поднимающий головы человек, одиноко шурша опавшей, давно высохшей листвой. Делая каждый свой шаг, он наклонялся, подбирая с земли шуршащий от трепета листок и складывал в ладонь левой руки к другим таким же трепетавшим не то от холода, не то от жалости по утерянной свободе листьям. Каждому он говорил что-то свое — не то просил о чем-то, не то вспоминал с тоской былое, кому-то жаловался на неудачи, с кем-то спорил, но неизменно шаг за шагом собирал остатки летних кружев, что-то говорил и говорил... шел и шел...

Наверное он тоже любил когда-то — думал Большой прислонившись головой к сосновым ступенькам родного крылечка. Наверно он тоже потерял самый, самый большой и самый желтый лист — сочувственно вслед глядел Маленький и думал — как хорошо, что есть на свете Большой, который нет — нет да и сотворит какое-нибудь чудо.

Как много человеку для счастья листьев надо — взглянув еще раз вслед удаляющейся за забором фигуре, подумал Большой. Ушло лето, сбросило пестрое кружево отшелестевших одежд, окружило обманчивым теплом и растаяло туманной дымкой над озером в предчувствии октября, а все не верится в холод и снег, да промозглые ливни — подумалось против воли Большому. После разлуки с Ней он точно так же собирал остатки тепла, которых когда-то могла касаться ее лапка, каждому листочку он шептал ее имя, каждый бережно прижимал к груди и все брел и брел из лета в осень...

Погоди, постой — рванул с места Маленький, в один миг подбежал к калитке и протянул уходящему человеку свой самый большой, самый огромный, самый желтый прежелтый, самый счастливый лист, уж они-то с Большим точно еще найдут. Чудак тихонько улыбнулся в первый раз. Надежда — пробормотал он, пряча самую большую кленовую пятерню за пазуху.

А все таки молодцы, молодцы они у меня, не удержавшись вслух прогворил Петрович, глядя поверх аккуратно пристроившихся на веревочке занавесок. С такими ежами любая напасть не страшна — мысленно улыбнулся он, и пока Маленький осторожно закрывал калитку да медленно брел по тропинке, задумчиво поддевая лапкой листву, Петрович незаметно положил ежам в награду у крылечка по паре яблок.

Вот оно настоящее ежиное счастье — думал Маленький вприпрыжку скача вокруг Большого, зажав в ладошках самое, самое большое, самое желтое яблоко. Как мало ежу для счастья надо — в который раз улыбаясь, подумал большой, откусывая кусочек пусть и не от самого большого, но от самого настоящего яблока:)

© Дракоша