Далеко-далеко на юге...

В апреле, когда на деревьях начали распускаться почки, Ёжик вышел на берег реки, встал на задние лапки, глубоко вздохнул и посмотрел, не сорвалась ли с привязи Щука. Щуку он поймал ещё прошлым летом, и с тех пор она жила у него на длинной верёвке, один конец которой был обмотан вокруг щучьего хвоста, а другой — привязан к колышку.

Ёжик потянул за верёвку и спросил:

— Как ты себя чувствуешь, Щука?

Щука плеснула хвостом, разинула пасть и беззвучно закричала:

— Кактысебячувствуешь? Кактысебячувствуешь?.. Плохо! Вот как я себя чувствую!..

— А что с тобой? — спросил Ёжик.

— Чтостобой? Чтостобой?.. — беззвучно передразнила Щука. — Вот посиди целую зиму на привязи, тогда будешь знать, что со мной!..

— А хочешь поехать далеко-далеко? — спросил Ёжик.

— Никуда я не поеду!

— А я тебе лягушку принёс. — сказал Ёжик.

— Лягушку?

— Да. Зелёную и толстую. Я её целую зиму кормил!

Щука выглянула из воды и с подозрением поглядела на зелёный мешочек, который висел у Ёжика через плечо.

Ёжик бережно погладил его, а потом плавно покачал перед самым носом у Щуки.

— Я думал, ты поедешь... — сказал он.

— Ква-а-а! — зелёненьким голоском сказал мешочек.

— За-пря-гай! — крикнула Щука и подплыла к берегу.

Ёжик отвязал верёвку от колышка и привязал её к носу лодки. Сам сел на корме и взял в лапу длинную хворостину.

— По-ехали! — крикнул он.

Лодка вышла на середину реки, повернула и понеслась вниз по течению.

— Как ты себя чувствуешь, Щука? — снова спросил Ёжик.

Щука ничего не ответила. Она изо всех сил гребла плавниками и била хвостом, и ей было не до разговоров.

А Ёжик стал думать о том, что далеко-далеко на юге, куда он плывёт, на маленьком островке растёт старый каштан и что у него набухли, наверное, теперь почки… И что он, Ёжик, приплывёт к пустынному островку, привяжет лодку и наломает каштановых веточек, а потом вернётся домой и поставит их в воду. И через неделю у него дома распустятся большие белые свечи. Но они не сразу распустятся, а сначала покажутся пятилапые зелёные листочки, маленькие и нежные, в белом пуху… И он, Ёжик, никуда не будет ходить, ни с кем не станет разговаривать, а запрётся дома, поставит перед собой банку с ветками и будет целыми днями, с утра до вечера, смотреть на них, чтобы всё-всё было у него перед глазами, чтобы ничего-ничего не пропустить…

А потом, когда уже вырастут листья и распустятся свечи, он, Ёжик, вынесет их на поляну и созовёт весь лес… «Сначала, — скажет он, — просто лопнула почка. Потом высунулся зелёный клювик. Потом он вырос и развернулся, как маленькая ладошка. Потом я лёг спать — и распустились свечи!..»

«Это очень интересно», — скажет Медвежонок.

«Это — удивительно!» — скажет Ослик.

«И всё-таки — что это такое?» — спросит Белка.

«Это свечи каштана с маленького острова на юге реки!» — скажет Ёжик…

— Ёж! — беззвучно закричал кто-то. — Покажи лягушку!

Это была Щука. Она устала тащить лодку и хотела посмотреть на лягушку.

Ёжик снял с плеча зелёный мешочек и помахал им над головой.

Щука облизнулась, нырнула ещё глубже и снова принялась бить хвостом и грести плавниками.

А через полчаса они пристали к маленькому острову, на котором рос старый каштан.

— Давай лягушку! — крикнула Щука.

А Ёжик стоял на задних лапах с зелёным мешочком через плечо и не мог вымолвить ни слова.

Перед ним, как снежная гора, сияя сотнями распустившихся белых свечей, стял старый каштан.

— Опоздал!.. — горько вздохнул Ёжик.

«Ква-а-а!» — радостно крикнул Лягушонок.

Выскользнул из мешочка и плюхнулся в воду.

© Сергей Козлов, художник Александр Гурьев