Как Ёжик и Медвежонок пили чай

С глубоким уважением и благодарностью, посвящается Сказкам Сергея Козлова

Медленно падал снег. Медвежонок поставил чайник на огонь и, потянувшись, задумчиво почесал ухо. От камина по комнатам тянулся лёгкий ароматный дымок — пахло можжевельником и еловыми шишками. В доме становилось всё теплее, и ледяные узоры на окне тихонько поплыли вниз.

«Жаль, красивые были картинки, — подумал Медвежонок. — Интересно, а кто это их там рисует? Вот ведь странно, сколько уже разглядываю, а никогда не задумывался...»

— Слушай, Ёжик, а вот как ты думаешь, кто рисует эти картинки на окнах?

— Не знаю, даже, — сказал, подумав, Ёжик. — Может быть снежинки?

— Нет. Снежинки, они ещё совсем маленькие.

— А может быть это наш домовой?

— Тоже не получается. Домовой — он на то и домовой, чтоб домом управлять, а окна раскрашены снаружи. Да и представь, сколько на это времени надо — если Матфей будет на окнах рисовать, то когда же он всё остальное будет успевать? Ну там, трубу чистить, сказки мышам читать, тесто для блинов поднимать...

— А вдруг, это наш Снеговик?

— Снеговик? Он, наверное, может... Ну, а кто тогда у Барсука окна разрисовывает? Мы ведь ему ещё снеговика не слепили...

— Даже и не знаю, тогда.

Ёжик задумался так крепко, что даже не заметил, как съел сухарик с изюмом. А Медвежонок всё стоял у окна и смотрел на улицу. Словно хотел прямо сейчас увидеть того, кто разрисовывает окна.

— Наверное, это Зимняя Птица дышит на окна, и они замерзают!

— А зачем она на них... дышит? — немного испуганно спросил Ёжик.

— Не знаю. Может быть, она что-то ищет?

Ёжик подошёл к Медвежонку, и забрался на табуретку. Он был ещё совсем невысоким ёжиком, и всегда забирался на табуретку, когда хотел посмотреть в окно. Стекло уже наполовину растаяло, и было видно, что снег опять засыпал все дорожки перед домом Медвежонка, и завтра снова надо будет их чистить. А на ледяной горке уже успел скопиться целый сугроб — то-то они повеселятся, разгребая его... Снег всё шёл и шёл. Снежинки весело поблескивали на солнце и, обнявшись, устраивали настоящие хороводы на полянке перед домом. Солнце иногда пробивалось сквозь тучки, и весело переливалось в сосульках, свисающих с резных наличников.

Ёжик сказал Медвежонку:

— А давай спросим у Матфея! Он-то наверняка знает.

— Можно — ответил Медвежонок. — Только не сейчас — он к Филину ушёл, за новой книжкой. Ту они уже совсем-совсем прочитали, даже несколько раз...

— А я, кажется, знаю! — воскликнул Ёжик. —  Ей, наверное, холодно! Представляешь, как холодно быть Зимней Птицей.

— Точно! А стучать она боится, чтоб стекло клювом не разбить! Ну ты голова, Ёжик, ну голова!

Медвежонок радостно взмахнул руками и тут же убежал из кухни. Вот заскрипели ступеньки чердачной лестницы, и послышалось деловитое пыхтенье Медвежонка: «Вот голова Ёжик! Молодец! Сейчас-сейчас, где-то здесь. Где-то у меня он лежал. Подожди, подожди, сейчас найдём...»

Через несколько минут Медвежонок вернулся к Ёжику, бережно неся в лапах какой-то большой белый свёрток.

— Вот, смотри — сказал Медвежонок, и развернул перед удивлённым Ёжиком большой пушистый платок, украшенный изображениями птиц и зверей. Платок был мягким и лёгким. Даже не трогав его, Ёжик сразу понял, какой он тёплый и уютный.

— Это мой старый платок. Мне паучья Бабушка в том году новый подарила на Рождество, помнишь, тот, со снежинками? А этот я на чердак убрал, думаю, куда-нибудь да пригодиться, красивый ведь... Вот и пригодился!

— Здорово! — Ёжик даже подпрыгнул от радости, только совсем не высоко, чтобы не упасть. — А как мы его ей отдадим?

— А мы на улице повесим. И Послание напишем, точно? Ты же напишешь, Ёжик?

Ёжик задумался — писал он редко и очень медленно, а потому относился к этому делу с некоторой опаской. Он всё никак не мог понять, как же из этих маленьких буковок получаются настоящие Слова. Но, ради такого дела, решил Ёжик, можно попробовать. А то, как она узнает, что это её платок? Так и будет мерзнуть...

— Напишу — уверенно ответил Ёжик. — Только не очень длинное, слов пять.

— Вот и хорошо, вот и здорово — забормотал Медвежонок, и сняв Ёжика с табуретки, полез под стол — искать бумагу.

Ёжик тем временем сбегал в спальню, где они накануне рисовали Карту и принёс красный карандаш. Красный цвет, решил он, самый тёплый, пусть это будет красная записка. Карандаш совсем уже сточенный, но на небольшую записку (слов в пять) его точно хватит, думал Ёжик.

— Вот, — радостно пропыхтел Медвежонок, — я тут бумагу нашёл. Сойдёт ведь?

Это был кусочек жёлтой обёрточной бумаги, в которую Дед Мороз обычно заворачивает подарки. С одной стороны был нарисован цветочек (Ёжик вспомнил, как они с Медвежонком, летом рисовали эту ромашку, вот здесь, на кухне), но вторая была совсем-совсем чистая. Сначала Ёжик немного расстроился, что придётся отдать Ромашку, но потом подумал, как обрадуется птица — она-то ни разу не видела ромашек, ведь летом она улетает на Северный Полюс (так рассказывал Медвежонок), и радостно закивал:

— Конечно пойдёт! Здорово!

Он забрался на табурет (Медвежонок летом специально сделал для Ёжика высокий табурет со ступеньками, чтобы тому удобнее было пить чай) и, бережно взяв карандаш в правую лапку, спросил:

— А что мы будем писать?

Медвежонок принял важны вид, и, подумав некоторое время, сказал:

— Пиши: «У-ва-жа-е-ма-я пти-ца». С большой буквы.

— У-ва-жа-е-м... а сколько тут М?

— Не знаю. Напиши, лучше два — так будет уважительнее.

— Ува-жае-мм-ая птитца. Ага, написал. — Ёжик отёр лапкой пот со лба. Он очень старался, и буковки получились ровными и аккуратными, даже сложная буква «Ж», у которой два хвостика, получилась почти как в книжках.

— Тут надо поставить Восклицательный знак.

— Такая палочка с точкой? Хорошо.

— Не устал ещё? Тогда пиши дальше: «Это вам», запятая.

— Э-то вам. Сейчас нарисую запятую. — Ёжик склонился над листом и аккуратненько нарисовал точку с хвостиком. — Вот.

— Дальше: «грейтесь» и точка. Нет, лучше ещё один восклицательный знак!

— Грее-й... Это как «И», только с хвостиком, верно? Грее-й-тес-ь! Готово!

— И внизу нарисуй нас с тобой — голос Медвежонка был весёлым и радостным — вот ведь молодчина Ёжик!

— Сейчас, сейчас. — Ёжик увлеченно что-то рисовал, а Медвежонок терпеливо сидел на табуретке и думал о том, как обрадуется птица. Но вот Ёжик снова отёр пот, внимательно осмотрел Послание, потом удовлетворённо кивнул и протянул листок Медвежонку:

— Вот, готово!

— Ух ты! — только и сказал Медвежонок. На жёлтом листке было написано:

Уважаеммая птитца! это вам, греейтесь!

И внизу нарисован Медвежонок, а рядом с ним — Ёжик на табуретке (Ёжик всегда рисовал себя на табуретке, чтоб казаться повыше, он считал, что так лучше).

— Ух ты! — повторил Медвежонок. — Здорово! И ни одной ошибки! А нарисовано-то как, какие у меня уши большие! И цвет замечательный, праздничный такой, яркий! Молодец, Ёжик!

— Да ладно, чего там — Ёжик покраснел, и, хотя старался этого не показывать, был очень доволен. —  Ну, пошли, скорее, отнесём платок!

— Подожди только минутку, надо записку прикрепить, чтоб ветром не унесло...

Медвежонок убежал в комнату, и вскоре вернулся с большой металлической булавкой, которую мама-Барсучиха почему-то всегда называла «англицкой».

— Вот! Сейчас мы её приколем!

Они аккуратно, чтоб не повредить Послание и Ромашку, прикололи листок к платку и, полюбовавшись немного на результат, пошли на крыльцо. Снаружи во всю веселился ветер — он играл со снежинками в салочки, задорно раскачивал ветки важных елок, сметал снежную пыль с крыши и так и норовил забраться в дом.

— Ну, куда повесим? — спросил Ёжик Медвежонка.

— Не знаю даже, ветер такой. Хоть прибивай. А если прибить, то, как она его возьмёт?

— А давай попросим Ветер, чтоб он ей отнёс. Он-то наверняка её знает!

— Точно! — воскликнул обрадованный Медвежонок, и тут, выбежав на полянку перед домом, закричал — Ветер! Ветер!

— Ветер, ветер! — чуть тише вторил ему Ёжик.

Ветер, как будто, чуточку притих и прислушался.

— Ветер, миленький, отнеси, пожалуйста, этот платок с Посланием Зимней Птице, пусть она греется! — громко крикнул Медвежонок и подбросил платок вверх.

Платок взлетел над их головами и закружился. Ветер бережно подхватил его и понёс куда-то вдаль, за трубу, за высокую ёлку, которую зимой на Новый Год украшали игрушками, за дерево Филина, куда-то далеко-далеко, может быть даже туда, где заканчивается лес, если такое место только есть...

А Ёжик с Медвежонком стояли на полянке и смотрели, смотрели, на удаляющийся белый платок. Потом они взглянули друг на друга и улыбнулись.

— Медвежонок, а как ты думаешь, Она не перестанет на окнах рисовать? Жалко будет...

— Нет, думаю не перестанет. Красиво ведь... Пошли пить чай, чайник давно уже кипит.

© J.L.Snail, 2003