И всё.

Ежик опять шел один. Он отлично отдохнул у Лиса, и настроение было замечательным. Ежику не надоело бежать по лесу. Лес был огромным, что бы ни говорил Назгул. Даже если таких лесов огромное количество, ну и что же? Домов тоже много, но для каждого дом один.

Деревья становились все ниже и ниже, и вскоре Ежик вышел к огромному полю. Наверное, это степь, подумал Ежик. Он знал, что степь — это огромное поле, которое не кончается, и на котором не растут деревья. Зато там живут разные звери, которые редко заходят в лес. Звери и птицы.

Одну такую птицу Ежик заметил издалека. Птица сидела на старом трухлявом дереве не так уж далеко от кромки леса и тропинки, и Ежик решил поздороваться.

Птица была большой, с длинными крыльями и длинными перьями на хвосте, намного больше черного дрозда, которого Ежик видел на поляне бывшего эльфа. Она сидела нахохлившись, переступая с ноги на ногу и лениво осматривалась по сторонам.

 — Здравствуйте, — поздоровался Ежик, подбежав совсем близко к дереву.

 — Здравствуй-здравствуй... Ты кто такой? Откуда?

 — Я - Ежик. Из леса, — Ежик махнул в сторону леса, чтобы было понятнее, откуда он.

 — «Ежик, из леса», — передразнила его птица. — Кто так отвечает? Отвечать надо четко и внятно!

Ежик не знал, как ответить на это четко и внятно, потому промолчал. Птица переступила с ноги на ногу (или с лапы на лапу?) и проворчала:

 — Ну вот, обиделся. Я же не хотел обидеть! Вместо того, чтобы обижаться, надо поблагодарить за науку! А то так и умрешь злобным невоспитанным грубияном.

 — Спасибо, — сказал Ежик, чтобы не показаться невежливым. И спросил: — А как вас зовут?

 — А тебе зачем? — подозрительно спросила птица, прищурившись.

Ежик опять не знал, что ответить, чтобы не показаться невоспитанным грубияном, поэтому постарался очень вежливо спросить:

 — У вас что-то случилось? Отчего вы такой грустный?

 — Я не грустный, — ответила птица. — Я хмурый! Да, именно хмурый, — добавила она задумчиво. — Хорошее имя, надо запомнить на будущее!

 — А разве можно быть хмурым просто так? — спросил Ежик.

 — А кто сказал, что просто так? Ходят тут всякие, пристают с вопросами, жизни не дают. Будешь тут веселым, как же! — ворчливо ответила птица.

 — Разве я приставал? — спросил Ежик, совсем растерявшись.

 — А то нет? — ответила птица. — Слова не даешь сказать! Видно, все Ежики такие. Не тронь ежа, а то прицепится. Или нет, — птица взмахнула крыльями, переступив лапами по ветке, — не ежа. Ты и прицепиться как следует не можешь. Но все равно хорошая фраза получилась, надо запомнить!

Ежик пожал плечами (у него уже почти получалось), вздохнул и побежал к лесу. Он не стал прощаться, потому что побоялся, что опять покажется невоспитанным. Он еще долго слышал, как птица ворчит что-то о ежиках, которые не умеют себя вести и не желают слушать умные советы, но мысли его были уже далеко. Ежик решил, что степь он исследует когда-нибудь потом, когда разберется со своими делами. Важное дело тем и хорошо, что помогает решить проблему выбора. Если есть важное дело, ты можешь отказаться от других дел и не жалеть о том, что отказался.

* * *

Ежик услышал шаги и спрятался в траве. У него не было желания опять оказаться невоспитанным грубияном, поэтому он решил сначала посмотреть, кто это идет. Если кто-то, похожий на друга, тогда Ежик с ним обязательно поздоровается.

По тропинке шел мальчик Леша. Он нес в руках какую-то бумагу и что-то бормотал себе под нос. Ежик радостно выскочил ему навстречу и сказал: «Привет!»

 — Ежик, привет! — обрадовано сказал мальчик. — Ты уже сюда забрался? А я думал, тут никто не ходит.

 — Я решил обойти большое поле. И вот, заблудился, — пожаловался Ежик.

 — Заблудился? — переспросил Леша. — Ну и что? Гляди, что у меня есть! С таким не заблудишься!

Он показал Ежику большой лист бумаги, похожий на картины, которые Ежик видел в странном каменном доме под названием «бункер». Ежик так и сказал Леше.

 — Конечно, похоже, — ответил ему Леша. — Я это там и нашел... — Леша замялся и исправился: —  Ну, не совсем нашел. Скорее, забрал. Но какая уже разница!

 — А тебя не заругают? — спросил Ежик.

 — Еще как заругают! Но я не боюсь, — ответил Леша. Он сел рядом с Ежиком на траву, расстелил бумагу и начал объяснять: — Помнишь, вы с Назгулом говорили о законах мира? Все утро только об этом и трещали, даже когда прощались с Лисом! Так вот. Все знают, что есть определенные законы. Что вода жидкая, трава зеленая, а деревья высокие, правильно?

 — Правильно, — согласился Ежик. — А еще есть закон, что грибы вкусные.

 — Ну вот! — продолжил мальчик Леша. — А здесь написано, как эти грибы быстрее найти. И где самые вкусные грибы растут. И от чего зависит скорость течения и глубина в реке — а без этого рыбу не особо половишь, хоть весь день с удочкой просиди!

Ежик с интересом уткнулся в лист бумаги. Но все равно ничего не понял. Он подумал, что хорошо было бы показать карту Назгулу. Или Доктору, у него много книг, он сразу разберется. А еще он подумал, что это не совсем честно, когда кто-то придумывает законы, а потом все по ним живут, но не все их знают и умеют пользоваться.

 — А ты хочешь эту карту себе оставить? — спросил он мальчика Лешу.

Леша смутился, подобрал в траве шишку, повертел ее в руках.

 — Я сначала радовался, что можно быть самым умным и самым хитрым. А потом подумал, что это не совсем правильно, поэтому забрал карту и убежал оттуда. Решил показать Доктору и Призраку, думал, им понравится. Я к ним заходил чай пить, заодно и похвастался... находкой. Доктор ничего не сказал, ему вроде как не интересно было, он своими опытами занят и своей больницей. А Призрак вообще назвал это все ерундой, и прогнал меня с поляны.

 — Значит, надо показать Назгулу, — сказал Ежик. — Он разберется и потом придумает, как сделать так, чтобы все могли знать, где искать грибы, как ловить рыбу и почему похожие ягоды бывают лечебными или ядовитыми.

Мальчик Леша кивнул и свернул карту.

 — Как-то раз слуга Императора крупно проигрался на тараканьих бегах. — раздался тихий голос. Леша и Ежик начали оглядываться, но никого рядом не было. А голос продолжал: — И вот, когда одним прекрасным утром, убирая спальню Императора, он нашел золотой перстень, закатившийся за кресло, слуга, ни минуты не сомневаясь, засунул этот перстень глубоко в карман. Император ничего бы и не узнал, золота у него было много, но зато императорский перстень узнал приемщик в ломбарде, о чем было немедленно сообщено в ближайший участок. Когда известие о краже дошло до Императора, он разгневался и поручил своему Министру объявить слугу вором и лично проконтролировать суд и строгость приговора. Министр с удовольствием выполнил приказ Императора.

У Министра уже давно были ключи от всех императорских сокровищниц, — продолжал голос. — И он частенько туда наведывался, особенно перед большими праздниками, дабы пополнить семейный бюджет. Император об этом знал, но он также знал, что найти другого слугу — минута дела, а вот найти другого Министра совсем непросто. А Министр был уверен, что правы древние. «Что позволено Юпитеру, не позволено быку». Когда руководство и исполнители хорошо понимают друг друга, государство процветает.

Послышался тихий звон бубенчиков, воздух взвился фонтанчиком, как от взмаха крыла Назгула, и голос пропал. А рядом с Ежиком в траве осталась лежать карточка, на которой было написано: «Идти волчьей тропой три дня и три ночи, и на рассвете четвертого дня увидеть чудо».

 — Надо же, значит, правда! Он существует... — прошептал мальчик Леша.

 — Это был Димург? — с любопытством спросил Ежик.

 — Нет, это был Панург, — ответил Леша. — Он не бог, но что-то вроде того. Появляется, рассказывает странные и непонятные истории, а иногда может оставить задание. Говорят, что такие задания можно выполнить и получить хорошую награду. Может, поищем эту волчью тропу?

 — Зачем искать? — спросил Ежик. — У тебя же есть карта!

 — Нет, она тут не поможет, — с сожалением сказал Леша. — Она не для таких загадок.

И они опять посмотрели на свернутую карту.

Ежик подумал, что было бы неплохо разгадать загадку Панурга и увидеть чудо. А еще он подумал, что это тоже очень важное дело — подарить карту всем. Но пусть это будет важным делом для мальчика Леши, а у Ежика есть свое важное дело. Опять Ежик делал выбор, и опять радовался, что это так просто.

А мальчик Леша справится.

Ежик помахал ему лапой, взял узелок и побежал дальше.

* * *

На веточке появились первые листья. Совсем маленькие, но самые настоящие.

Ежик нес веточку сирени уже третий день, и все это время боялся, что она засохнет и умрет. Поэтому возле каждого ручейка он мочил тряпочку, в которую была завернута веточка и проверял, чтобы корни не подсохли. И на каждой полянке, где можно было остановиться надолго и отдохнуть, Ежик доставал веточку из узелка и клал рядом с собой, на солнышко.

Эту веточку я посажу на краю своей поляны, думал Ежик. На самом солнечном ее краю. И каждую весну мой сиреневый куст будет просыпаться первым и зацветать первым. И ко мне буду приходить в гости те, кто захочет посмотреть на первый в нашем лесу цветущий куст сирени.

Или нет, — думал дальше Ежик. — Лучше подарить ее Медвежонку. У него уже есть своя поляна, а я свою еще не нашел. Значит, мне придется все время носить веточку с собой. Она, конечно, не тяжелая, но вдруг ей надоест? А если она будет расти на поляне Медвежонка, я каждую весну смогу приходить к нему в гости посмотреть на первый в нашем лесу цветущий куст сирени...

А еще Ежик подумал, что это хороший весенний подарок другу. Малиновое варенье, конечно, тоже хороший подарок, но весной надо дарить что-то особенное.

Солнце забралось на самый верх неба и тени деревьев стали совсем маленькими. Даже маленькому ежику не хватило бы тени под деревом. Ничего, — подумал Ежик, —  еще несколько дней, и появятся листья. Тогда тени станут опять большими даже в самый-самый полдень. А сейчас можно и не прятаться, особенно если все время помнить о том, что веточке тоже нужен солнечный свет.

До полянки Медвежонка оставалось всего три поворота. Ежик спешил, потому что хотел успеть к обеду. Медвежонок всегда вкусно готовил, когда у него было желание. А желание у него было всегда, особенно когда к нему в гости прибегали друзья. Особенно друзья с малиновым вареньем.

Я ему скажу, что эта веточка — не просто веточка, а будущий куст, — думал Ежик. — А еще скажу, что его совсем не надо будет поливать. Ежик знал, что Медвежонку будет некогда ходить на край поляны с лейкой, у него хватало дел по дому — присматривать за медвежатами, чинить старый вагон, в котором у Медвежонка была берлога. А еще Ежик знал, что Медвежонок часто уходит по каким-то своим делам и не возвращается целыми месяцами. Поэтому куст — лучший весенний подарок для Медвежонка. О нем не надо заботиться и каждую весну будет еще один повод прибежать на эту поляну, посмотреть на первую сирень в этом лесу и проведать друга.

* * *

Ночью в лесу темно и страшно, и Ежик немного боялся. Обычно Ежик боялся сов и летучих мышей, но почему — он и сам не знал. Наверное, потому что с ними было трудно подружиться. Может, поэтому ночью в лесу Ежику было не так уютно, как днем.

Серый Волк жил не на поляне, а в овраге. У него был свой дом, который он называл «убежищем». Ежик все время забывал спросить, почему именно «убежище»? Неужели даже большие и страшные серые волки чего-то боятся? Может, темноты? Вряд ли они боятся сов летучих мышей.

Ежик спустился в овраг и осторожно постучал в дверь «убежища».

 — Кто там? — спросил Серый Волк.

 — Ежик, — ответил Ежик.

 — Заходи, дверь не заперта, — сказал Волк. — Ты один?

 — Один, — ответил Ежик, моргая. После темноты ночного леса свет лампы показался ярче солнечного.

 — Чай пить будешь? — спросил Волк.

 — Спасибо, — ответил Ежик, аккуратно укладывая узелок под стол и устраиваясь на стуле.

У Волка был стол, стул и даже большой шкаф. Что хранится в этом шкафу — никто не знал, и Ежик все время забывал спросить. Но сейчас тайна раскрылась вместе со шкафом: он весь был забит бумагой. Блокноты, папки, книжки... Ежик удивленно рассматривал заваленные полки, пока Волк наливал ему свежий липовый чай.

 — А ты думал, я и читать-то не умею? — спросил Волк, проследив за удивленным взглядом Ежика. Ежик не стал объяснять, что вообще ничего не думал. Ему показалось, что Волк просто хочет с кем-то поговорить. Ежик мелкими глотками начал пить горячий чай и приготовился слушать.

 — Все только и знают, что ругать меня, злым и страшным называть, — жаловался Волк. — Я вот недавно узнал, что даже маленьких детей мной пугают. — Он тяжело вздохнул.

 — Наверное, это взрослые думают, что пугают, — предположил Ежик. — А дети вовсе не боятся.

 — Ты так думаешь? — спросил Волк.

У Ежика не было знакомых маленьких детей, и он промолчал.

 — Они думают, что я целыми ночами бегаю по лесу и охочусь на тех, кто заблудился, — невесело засмеялся Волк. — Будто больше по ночам заняться нечем.

 — А разве надо чем-то заниматься? — спросил Ежик. — Можно ведь просто спать.

 — Можно, — согласился Волк. — А можно еще читать... И писать.

Он подошел к открытому шкафу и достал папку с завязками.

 — Вот, — сказал Волк, устраивая папку на столе среди чашек.

Ежик заглянул и увидел, что папка набита исписанными листами. Похоже, стихи.

 — Ты переписываешь? — спросил он у Волка.

 — Вот видишь! — грустно ответил Волк. — Сразу «переписываешь», да еще и так удивленно...

Ежик решил не задавать больше вопросов, и опять приготовился слушать.

 — Не переписываю, а пишу, — набрался храбрости Волк. — Пишу о лесе, о ночных звуках, об охоте в тумане, о звездах в реке. Но зачем это все? Разве кто-то поверит, что это я написал? Да еще и засмеют... Вот послушай, разве это стихи?

До самого рассвета Ежик слушал стихи и рассказы, которые читал ему Волк. И думал, что страхи бывают разные. Можно бояться сов и летучих мышей и темноты. Можно бояться серых волков, но не бояться темноты. А можно бояться, что тебя не поймут. Ежик подумал, что это самый большой страх. И решил, что никогда не будет смеяться над чужими страхами. А еще он решил, что обязательно возьмет у Волка один блокнот. Медвежонку обязательно понравятся стихи о звездах в реке.